Несмотря на то что столицей в те времена был Петроград, по древней традиции Романовы приезжали короноваться в Первопрестольную. 26 мая (14 мая по старому стилю) 1896 г. в Москве начались коронационные торжества и состоялась коронация в Успенском соборе Московского Кремля императора Николая II и императрицы Александры Федоровны. Последняя коронация последнего императора в истории России... Взойдя на трон в 1894 году, Николай II Александрович Романов отложил свою коронацию на полтора года. На май 1896 года, когда заканчивался двенадцатимесячный траур по неожиданно скончавшемуся 49-девятилетнему императору Александру III, была назначена коронация нового императора. Все те полтора года, которые отделяли вступление Николая II на престол от коронации, в Москве шли праздничные приготовления к этой церемонии. Устроителями был тщательно разработан план торжеств и увеселений, на которые казна выделила около 100 млн. рублей. Руководили подготовкой обер-полицеймейстер Москвы Власовский и градоначальник Москвы великий князь Сергей Александрович. Коронационные праздники должны были длится две недели; их программа включала банкеты, балы, концерты, приемы. Все священнодействия коронования совершал первенствующий член святейшего правительствующего синода митрополит Санкт-Петербургский Палладий (Раев). Присутствие синода на время священной коронации было перенесено в Москву. Затем последовала литургия, в совершении которой означенному митрополиту сослужили митрополит Киевский Иоанникий (Руднев) и Московский Сергий (Ляпидевский). В конце литургии было совершено помазание Императора и Императрицы святым миром и затем причащение Святых Таин. Государь приобщался в алтаре, у Трапезы по царскому чину (отдельно Тела и Крови). В служении литургии, среди прочих, принимал участие протоиерей Иоанн Сергиев. «Объявление» о священном короновании императора Николая Александровича и императрицы Александры Фёдоровны, имеющем состояться 14 мая 1896 г. 6 мая, в день своего рождения, за несколько дней до Священного коронования, как положено по обряду, Николай с супругой прибыли в Москву. На три дня, предшествующих торжественному въезду в столицу, они остановились в Петровском дворце, откуда 9 мая пышное церемониальное шествие должно было двинуться в Кремль. Все дни с 6 мая по 26 мая 1896 года были объявлены Коронационным периодом. 25 мая праздновался день рождения императрицы Александры Фёдоровны. 26 мая был издан Высочайший Манифест, изъявлявший признательность монарха жителям Москвы. "Росписанiе торжествъ и празднествъ предстоящаго Святаго Коронованiя" 7 мая императорская чета в Петровском дворце принимала в торжественной аудиенции его светлость Эмира Бухарского Сеид-Абдул-Ахад-Хана с сыном-наследником, а также его высокостепенство Хана Хивинского Сеид-Могамет-Рахим-Богадур-Хана.
8 мая на Смоленский вокзал прибыла вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, которую встречала императорская чета при огромном стечении народа. Вечером того же дня пред Петровским дворцом была устроена в Высочайшем присутствии серенада, исполненная 1 200 человек, среди которых были хоры Императорской русской оперы, ученики консерватории, члены русского хорового общества и другие.
Приглашение на коронацию 9 мая состоялся торжественный въезд: первым ехал полицеймейстер Ефимович со взводом жандармов, следом императорский конвой, вереница карет с сановниками, за которыми следовали кавалергарды, императорский личный конвой, сотня лейб-казачьего Его Величества полка по шести в ряд и так далее.
Торжественный въезд в Москву Торжественное шествие на коронацию открыл эскадрон конной гвардии, за ним на конях следовали казаки-гвардейцы и далее в каретах катила московская знать.
Въезд процессии во главе с Николаем II на Тверскую через Триумфальные ворота Царь ехал один. Замыкали шествие открытые кареты, в которых находились особы царствующего дома и иностранные гости. По словам "Нового времени" на коронации присутствовали: одна королева, три великих герцога, два владетельных князя, двенадцать наследных принцев, шестнадцать принцев и принцесс... Все направлялись по Мясницкой улице в Кремль.
Николай подъезжает к Иверским воротам - так выглядела нынешняя Манежная плошадь и начало Тверской
Спешились; царские особы всегда посещали Иверскую часовню
Через Иверские ворота Николай едет на Красную площадь
Царский кортеж торжественно проезжает мимо Минина/Пожарского и свежепостроенного ГУМа (Верхних торговых рядов)
Войска поджидают Николая II на Красной полощади возле Лобного места
Большой театр
Праздничное убранство Лубянской площади (в центре фонтан)
Проезд кареты Александры Федоровны по Красной площади
Въезд процессии через Спасские ворота в Кремль
Почетный караул в ожидании их Величеств около Царь-колокола у подножия Ивана Великого
Народ в ожидании церемонии и выхода к народу Императора на территории Кремля Коронационный церемониал Николая II в основных деталях повторял установившуюся к этому времени традицию, хотя каждый император был вправе внести в ритуал некоторые изменения.
Серов В.А. Коронация. Миропомазание Николая II в Успенском соборе Маковский К.Е. Портрет императрицы Александры Федоровны Так, например, его дед и два венценосных прадеда - Александр I и Николай I при совершении обряда не надевали "далматик" - древнюю одежду византийских императоров, напоминавшую покроем архиерейский саккос. Николай II во время собственной коронации предстал глазам зрителей не в мундире полковника, а в величественной горностаевой мантии. Возложение короны на Александру Федоровну
Караульный на страже царских реагалий в Большом Кремлёвском дворце Андреевский (Тронный) зал


Торжество коронования свершилось в 10 часов 30 минут. Службу проводил митрополит Петербургский Палладий при участии Киевского и Московского митрополитов.
Выход царской четы из Успенского Собора после коронации
Шествие под балдахином На церемонии присутствовало множество архиереев, а также представители высшего греческого духовенства. Громким отчетливым голосом государь император произнес символ веры, после чего возложил на себя большую, а на государыню императрицу Александру Федоровну малую корону; затем был зачитан полный императорский титул, прогремел салют и начались поздравления. Ставший на колени и произнесший соответствующую молитву император был миропомазан и причащен.
Бесподобный интерьер Успенского собора, где проходила церемония "священнаго коронованiя"
Кремль и Московрецкий мост украсились по случаю праздника
Воскресенская площадь (пл. Революции) у знаменитого фонтана Витали
Кортеж участников торжеств проезжает по Страстной (Пушкинской) площади В программу торжеств по поводу коронации Николая II входило народное гулянье на Ходынском поле в Москве - там сооружались карусели, устанавливались палаточные ларьки; москвичам были обещаны многочисленные зрелища, развлечения, пиво и мед.
Напротив Страстного монастыря - деревянный павильон Московского земства Резной павильон на Тверской-Ямской - работа архитектора Фёдора Шехтеля Задолго до коронации было также обнародовано, что на Ходынке будут всем раздавать подарки. Власть действительно заготовила 400 тысяч узелков с царским набором - сайка, фунт колбасы, фунт конфет и пряников, а ко всему - золоченая кружка с царским вензелем.
Москвичи и жители окрестностей на Красной площади в дни коронационных торжеств Тысячи москвичей и жителей подмосковных сел собрались на празднество. Однако место для гулянья было выбрано неудачное: глубокие овраги, заброшенные колодцы могли привести к катастрофе. И она разразилась! Москвичи и "гости столицы" напротив Петровского путевого дворца, где по приезде из Питера останавливались Романовы
Сбор иностранных делегаций на Ходынском поле у Петровского дворца
Триумфальные ворота на Тверской, через которые царь въезжал в Москву, и колонны-обелиски с текстом "Боже, царя храни" и "Слава во веки вековъ" В 5 часов утра 18 мая на Ходынском поле в общей сложности насчитывалось не менее 500 тысяч человек. Когда по толпе прокатился слух, что буфетчики раздают подарки среди «своих», и потому на всех подарков не хватит, народ ринулся к временным деревянным строениям. 1800 полицейских, специально отряженных для соблюдения порядка во время празднеств, не смогли сдержать натиск толпы. Подкрепление прибыло лишь к следующему утру. 17 и 18 мая 1896 года во время народных гуляний, посвященных коронации Николая II, в Москве погибло - по разным подсчетам - от полутора тысяч (по официальным данным) до шести тысяч жителей Москвы и Московской губернии (по данным кладбищенских записей). Примерно столько же изувеченных. О случившемся доложили великому князю Сергею Александровичу и императору Николаю II. Место катастрофы было убрано и очищено от всех следов разыгравшейся драмы, программа празднования продолжалась. На Ходынском поле оркестр под управлением дирижёра Сафронова играл концерт, к 14 часам прибыл император Николай II, встреченный громовым «ура» и пением Народного гимна. Празднества по случаю коронации продолжились вечером в Кремлёвском дворце, а затем балом на приёме у французского посла. Программа хора
Многие ожидали, что если бал не будет отменён, то, по крайней мере, состоится без государя. По словам Сергея Александровича, хотя Николаю II и советовали не приезжать на бал, однако царь высказался, что хотя Ходынская катастрофа - это величайшее несчастье, однако не должно омрачать праздника коронации. Николай II открыл бал с графиней Монтебелло (женой посланника), а Александра Фёдоровна танцевала с графом. Погибших хоронили рядом, на Ваганьковском кладбище. Трагедия была ужасной. И хотя император пожертвовал семьям погибших деньги, приказал разослать в больницы вино, сам посещал лазареты, присутствовал на панихиде по погибшим, его репутация была подорвана. В народе Николай II получил прозвище "Кровавый".

Невиданная иллюминация Коронацию 1896 года описал в своих мемуарах очевидец, бывший гвардейский офицер Б.А. Энгельгардт: "...День выдался на славу, на небе ни облачка, яркое солнце играло на золотых куполах церквей, на ярком убранстве улиц, на блестящих мундирах войск и придворных... Когда царь появился на крыльце Петровского дворца, грянул первый сигнальный пушечный выстрел и головная часть процессии тронулась в путь. Впереди двигалась длинная колонна конных частей. Возглавлял её московский полицмейстер со взводом жандармов. На некотором расстоянии за ними шли императорский конвой, сотни кубанцев и терцев, в красных черкесках, все - молодец к молодцу на подбор, на прекрасных лошадях. Дальше шли лейб-казаки в красных мундирах и лейб-атаманцы - в синих, с длинными пиками в руках. А за этими войсковыми частями двигались представители киргизов, калмыков, узбеков, бухарцев, хивинцев, все в красочных национальных костюмах, на богато убранных конях. Дальше ехали депутаты казачьих войск...
Пышная колоннада в Охотном ряду, перед ещё не перестроенным зданием Благородного собрания ("Дом союзов") Конную колонну сменила пешая - длинный поток придворных служащих: скороходы со страусовыми перьями на причудливых головных уборах, придворные лакеи в треуголках, все в расшитых золотом камзолах, придворные музыканты и, наконец, чины царской охоты - в кафтанах с кинжалом на поясе. За ними в парадной коляске ехал верховный церемониймейстер... князь Долгорукий... Николаю II подвели белую лошадь, по традиции кованную на серебряные подковы. Он сел в седло, и тогда раздался второй выстрел. В момент выезда царя из ворот дворца - прозвучал третий, и на него общим звоном ответили колокола всех московских церквей. И в тот же миг со звоном колоколов слилось "ура" многотысячной толпы...
Скверик на Каланчёвке у Красных ворот, в котором сейчас памятник Лермонтову; справа - Запасный дворец (теперь РЖД) Красная площадь была заполнена волостными старшинами, войтами и старостами, с медалями на груди на шее. От площади по направлению к Кремлевским воротам тянулись ряды "преображенцев". Вдоль красных помостов стояли кавалергарды и конногвардейцы в красных супервестах... Кроме многочисленных депутаций от сословий, народностей и племен необъятной Российской империи, на коронации присутствовали представители монархов и глав государств со всех концов земного шара... В тот же день имел место традиционный обед в Грановитой палате. Церемония обеда началась с подношения царю золотой медали, выбитой в память коронации..." Декоративная колонна в Охотном ряду, у церкви Параскевы Пятницы:
Водовоз на Садовом у разукрашенных Красных ворот; вдали - макушка Сухаревой башни (всё это, включая застройку слева и справа, снесено)
Церемониймейстер объявляет народу о предстоящей коронации ПыСы: пряничек тому, кто дочитал до конца =))

ИСТОРІЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ

Торжественное Исповѣданіе Вѣры и молитва Царя при Коронаціи.

П о основнымъ законамъ Россійской Имперіи, вступленіе на престолъ Государя Императора сопровождается Его торжественнымъ Коронованіемъ и Мѵропомазаніемъ. «Время для совершенія сего обряда, по тѣмъ же законамъ, назначается по Высочайшему благоусмотрѣнію и возвѣщается предварительно во всеобщее извѣстіе». Мѣстомъ его совершенія опредѣляется Московскій Успенскій Соборъ, «въ присутствіи Государственныхъ Правительствъ и сословій, по Высочайшему назначенію къ сему призываемыхъ». А порядокъ указывается въ «чинѣ Православной Греко-Россійской Церкви» .

И зъ сопоставленія этихъ узаконеній оказывается, что законъ, опредѣляя внѣшнюю или политически-юридическую сторону Коронованія, всю внутреннюю или церковно-религіозную его сторону какъ будто предоставляетъ церкви и ея чиноположенію.

З а всѣмъ тѣмъ, въ примѣчаніи къ означеннымъ постановленіямъ, тотъ же Законъ присовокупляетъ: «Императоръ, предъ совершеніемъ сего священнаго обряда, по обычаю древнихъ Христіанскихъ Государей и Боговѣнчанныхъ Его Предковъ, произноситъ, въ слухъ вѣрныхъ Его подданныхъ, сѵмволъ Православно-Каѳолическія вѣры , и потомъ, по облеченіи въ порфиру, по возложеніи на Себя короны и по воспріятіи скипетра и державы, призываетъ Царя Царствующихъ, въ установленной для сего молитвѣ , съ колѣно-приклоненіемъ: да поставитъ Его, вразумитъ и управитъ въ великомъ служеніи, яко Царя и Судію Царству Всероссійскому, да будетъ съ Нимъ присѣдящая Божественному престолу премудрость, и да будетъ сердце Его въ руку Божію, во еже вся устроити къ пользѣ врученныхъ Ему людей и къ славѣ Божіей, яко да и въ день Суда Его непостыдно воздастъ Ему слово» .

П рибавленіе это есть буквальное извлеченіе изъ изданнаго съ Высочайшаго утвержденія, по заключенію Св. Синода, «Чина Священнаго Коронованія».

Т акимъ образомъ, и часть Священнодѣйствія, не только по формѣ, но и по содержанію, Законъ беретъ подъ свою охрану: и Царскому Исповѣданію вѣры съ извѣстной молитвой (и замѣчательно, что только этому исповѣданію и молитвѣ, предпочтительно предъ всѣми другими молитвословіями и обрядами коронованія) онъ сообщаетъ государственную санкцію.

С прашивается: какой же именно смыслъ и значеніе придаетъ наше законодательство этому вѣроисповѣданію и этой молитвѣ Царя при Коронаціи?

О твѣта на этотъ вопросъ - разъ онъ не разъясненъ положительно въ законѣ - надо искать въ исторіи, и въ одной только - исторіи, или, по выраженію самого вышеприведеннаго законоположенія, «въ обычаѣ древнихъ Христіанскихъ Государей и Боговѣнчанныхъ предковъ» Русскихъ Государей, и въ соотвѣтствующихъ обычаяхъ и установленіяхъ древнѣйшаго народа Богоизбраннаго, - обычаяхъ и установленіяхъ, на которые указывается отчасти въ самомъ Чинѣ Коронованія.

И во первыхъ, въ исторіи народа Богоизбраннаго мы находимъ слѣдующее, замѣчательное въ этомъ отношеніи, постановленіе закона Моисеева. Еще за долго до образованія изъ этого народа особаго царства, Моисей, въ своемъ предсмертномъ завѣщаніи, заповѣдаетъ ему: аще внидеши въ землю, юже Господь Богъ твой даетъ тебѣ въ жребій, и пріимеши ю, и вселишися въ ней, и речеши: поставлю князя надъ собою, якоже и прочіи человѣцы, иже окрестъ мене, поставляя да поставиши надъ собою князя, его же изберетъ Господь Богъ твой... И будетъ, егда сядетъ на престолѣ власти своея, да напишетъ себѣ второзаконіе сіе въ книзѣ отъ жерцевъ левитовъ, и будетъ съ нимъ, и да чтетъ ю во вся дни житія своего, да научится боятися Господа Бога своего и хранити всѣ заповѣди сія и оправданія сія, творити я (Втор. 17, 14-19). Очевидно, что, по смыслу этого постановленія, Богоизбранный («его же изберетъ Господь Богъ твой») и уже вступившій на престолъ («егда сядетъ на престолъ власти своея») - царь долженъ былъ торжественно принимать отъ священниковъ-левитовъ, или даже - собственноручно «списывать для себя», находившуюся у послѣднихъ книгу Второзаконія. Съ какою цѣлію? - «Чтобы читать ее во всѣ дни жизни своей, - дабы научиться бояться Господа Бога своего и стараться исполнять всѣ слова закона сего и всѣ постановленія сіи». Имѣлъ ли этотъ актъ только церковно-религіозное или, вмѣстѣ, и политическое значеніе? Судя потому, что онъ предписывался книгой, имѣвшей значеніе основныхъ, не только церковно-религіозныхъ, но и государственныхъ законовъ народа Божія, - что въ немъ трактовалось, между прочимъ, и о правахъ и обязанностяхъ царя новоизбраннаго , и что онъ долженъ былъ совершаться - если не по требованію, то, по крайней мѣрѣ, по обязательному предложенію и при непосредственномъ участіи тогдашняго представителя и руководителя народа Божія - ветхозавѣтнаго священства, нужно полагать, что онъ былъ не только церковно-религіознымъ, но и государственнымъ актомъ, иначе сказать, былъ не только добровольнымъ (хотя и торжественнымъ) обѣтомъ царя предъ Богомъ, но и - его формальнымъ обязательствомъ предъ священниками и народомъ.

В послѣдствіи, при практическомъ примѣненіи вышеозначеннаго постановленія, актъ этотъ соединился съ клятвеннымъ обязательствомъ самого народа - чтить и хранить права или оправданія царствія , и, такимъ образомъ, принялъ видъ взаимнаго условія или договора между царемъ и его подданными, - договора который совершался въ одномъ изъ священныхъ городовъ народа Божія, въ присутствіи и при непремѣнномъ содѣйствіи высшихъ служителей Божіихъ, первосвященниковъ или пророковъ, затѣмъ письменно излагался и полагался въ скиніи, «предъ Господемъ». И рече , сказано, напримѣръ, объ избраніи и торжественномъ провозглашеніи Саула царемъ, и рече Саулъ къ людемъ оправданія царствія, и написа въ книзѣ и положи предъ Господомъ (1 Цар. 10, 25). И пріидоша , сказано также объ избраніи и помазаніи Давида на Царство, и пріидоша вси старѣйшины Израилевы къ Царю въ Хевронѣ, и положи имъ Царь Давидъ Завѣтъ въ Хевронѣ предъ Господемъ, и помазаша тамо Давида на Царство надъ всѣмъ Израилемъ (2 Цар. 5, 3).

Н о такой порядокъ дѣлъ, въ такомъ теократическомъ государствѣ, какъ израильское, безъ сомнѣнія, не могъ продолжаться долѣе избранія и возведенія на престолъ первыхъ царей израильскихъ. И мы видимъ, что уже Давидъ, въ родѣ котораго самимъ Богомъ «утверждается престолъ на вѣки» (2 Цар. 7, 13), въ отмѣну прежняго порядка, самъ провозглашаетъ сына своего «царемъ по себѣ», самъ повелѣваетъ совершить надъ нимъ обрядъ Мѵропомазанія и самъ «завѣщаетъ завѣтъ» съ нимъ (3 Цар. 1, 30-35, 2, 1-9), такъ что Соломонъ, по воцареніи, уже не предъявляетъ народу никакихъ «оправданій царствія» и не заключаетъ съ нимъ никакого «завѣта предъ Господемъ», а ограничивается одними торжественными жертвоприношеніями въ Гаваонѣ и въ Іерусалимѣ и - одною молитвою къ Царю Царствующихъ - «да дастъ ему сердце разумное, чтобы судить народъ Его и разумѣть что добро и что зло, ибо кто можетъ управить такимъ многочисленнымъ народомъ Божіимъ (3 Цар. 3, 9). Точно также и послѣдующіе Цари Іудейскіе обходятся, повидимому, безъ всякихъ особыхъ завѣтовъ съ народомъ , хотя, во свидѣтельство своей вѣры и вѣрности Закону Моисееву, и завѣщаютъ иногда завѣты предъ Господемъ - еже ходити вслѣдъ Господа, и хранити заповѣди Его, и свидѣнія Его, и оправданія Его, всемъ сердцемъ и всею душою (4 Цар. 23, 2-3).

Т акимъ образомъ, позднѣйшіе завѣты царскіе опять стали было принимать видъ первоначальныхъ, заповѣданныхъ Моисеемъ, обѣтовъ царя предъ Богомъ и его одностороннихъ, хотя только нравственныхъ, а не формальныхъ, обязательствъ предъ народомъ. Если же и въ этомъ своемъ видѣ, они, какъ замѣтно, лишь изрѣдка, и только при чрезвычайныхъ обстоятельствахъ, а не при каждомъ новомъ воцареніи, повторяются въ дальнѣйшей исторіи Царства Іудейскаго, то причины такого явнаго отступленія отъ Богоучрежденнаго порядка надобно искать уже не въ упроченіи въ домѣ Давидовомъ престолонаслѣдія, а, съ одной стороны, въ совершенномъ пренебреженіи къ закону Моисееву большей части царей Іудейскихъ, съ другой - въ полнѣйшемъ невѣдѣніи и непониманіи силы его самими первосвященниками Іудейскими (4 Цар. 22, 8-16). Исторія другой, отдѣлившейся отъ дома Давидова и еще болѣе позабывшей Бога, половины Царства Израильскаго, въ которой, не смотря на постоянную смѣну царей и династій, ничего не говорится ни о какихъ завѣтахъ царей - ни съ Богомъ, ни съ самимъ народомъ, представляетъ лучшее подтвержденіе указаннаго объясненія. Цари не хотѣли, а первосвященники не умѣли поддержать узаконеннаго самимъ Богомъ, чрезъ Моисея, обычая, а потому онъ, этотъ обычай, и сталъ постепенно упадать, увлекая за собой къ паденію и самыя Царства, невнимательныя къ велѣніямъ Вышняго.

Н ельзя сказать, чтобы именно этотъ обычай, т. е. Богоустановленный обычай царей іудейскихъ, перешелъ и въ міръ Христіанскій, - нельзя, потому что Христіанскіе Государи долго и послѣ того, какъ сдѣлались первородными сынами и покровителями Церкви Христовой, не соблюдали никакихъ особыхъ религіозныхъ обрядовъ при своемъ вступленіи на престолъ. Но если, во первыхъ, послѣднее обстоятельство объяснялось, между прочимъ, тѣмъ, что первые Христіанскіе Государи вступали на престолъ еще до принятія св. крещенія, и если, съ другой стороны, обряды вѣнчанія и помазанія греческихъ царей на Царство, въ концѣ концовъ, во многомъ совпали съ обрядами вѣнчанія и помазанія царей іудейскихъ , то и въ разсматриваемомъ отношеніи въ обычаяхъ Христіанскихъ Государей нельзя не видѣть нѣкоторой исторической связи съ обычаями царей іудейскихъ.

П ервое достовѣрное извѣстіе о царскихъ обѣтахъ и обязательствахъ греческихъ императоровъ, при ихъ коронованіи, относится ко времени воцаренія императора Анастасія (491 г.). Историкъ Евагрій передаетъ объ этомъ слѣдующее: «когда Аріанда (вдовствующая супруга Зенона) вознамѣрилась облечь Анастасія порфирой, Евфимій, Патріархъ Константинопольскій, отказался дать свое согласіе на это, прежде чѣмъ Анастасій дастъ свое собственноручное клятвенное обѣщаніе, что, владѣя скипетромъ, онъ будетъ содержать вѣру чистою и не введетъ ничего новаго въ св. Церковь Божію . Анастасій далъ требуемое рукописаніе и вручилъ его Македонію сосудохранителю. Хотя клятва эта была вызвана особымъ случаемъ, именно подозрѣніемъ императора въ Монофизитизмѣ, тѣмъ не менѣе, начало было положено, и послѣ патріархи уже не рѣдко предлагали императорамъ, при ихъ вступленіи на престолъ, клятвенно свидѣтельствовать предъ ними о своей ревности по вѣрѣ и твердомъ намѣреніи охранять церковь Божію отъ напастей. Императоры, съ своей стороны, никогда не уклонялись отъ исполненія подобныхъ требованій, и клятвенный обѣтъ вѣры и вѣрности церкви Христовой сталъ чаще и чаще повторяться при восшествіи на престолъ государей греческихъ. Такъ, въ 662 г. патріархъ Киріакъ требовалъ отъ Фоки Центуріона обѣщанія пребывать постоянно въ исповѣданіи вѣры истинной и хранить Церковь Божію въ мирѣ . Левъ Исаврійскій, въ 717 г., долженъ былъ также обѣщать патріарху Никифору, что ничего никогда не предприметъ во вредъ церкви и не позволитъ себѣ никакого нововведенія во св. догматахъ, правильно опредѣленныхъ святыми отцами . Михаилъ Рангавъ въ 803 году клятвенно обязался предъ Патріархомъ Никифоромъ «защищать Правую вѣру, удерживать руки свои отъ пролитія крови Христіанской и не обижать ни клириковъ, ни монаховъ и никого изъ людей, принадлежащихъ къ церковному клиру» .

С ъ X вѣка, когда къ вѣнчанію греческихъ императоровъ присоединено и мѵропомазаніе, подобное обязательство становится уже обычнымъ, хотя до самаго конца Византійской имперіи не входитъ ни въ кодексъ гражданскихъ законовъ имперіи, ни въ каноническія постановленія Церкви. Симеонъ Солунскій такъ описываетъ и объясняетъ совершеніе этого обряда въ своемъ «Разговорѣ о святыхъ священнодѣйствіяхъ и Таинствахъ Церковныхъ»: «Потомъ (т. е. по провозглашеніи народомъ царя), онъ (царь) приходитъ въ церковь и, являя покорность Богу, какъ началу всего, испрашиваетъ даровъ благодати Его, какъ рабъ Божій, и молится о посвященіи своемъ въ царя; ибо Христомъ, Царемъ Царствующихъ, Царіе Царствуютъ (Прит. 8, 15), и Его одного Царство вѣчно... Въ храмѣ принимаетъ царя іерархъ, какъ имѣющій божественную власть и силу освященія, какъ получившій безстрастное и небесное начальство Духа. И не просто даетъ ему, чего онъ испрашиваетъ, но напередъ пріемлетъ отъ него Православное исповѣданіе вѣры въ Бога и обѣтъ благоволительнаго попеченія о подданныхъ, въ правдѣ . Когда царь произнесетъ это устами и знаменуется рукою, - такъ какъ исповѣданіе вѣры и обѣты, совешенные предъ Богомъ должны быть вѣрны и тверды, - тогда іерархъ вручаетъ ему на возвышенномъ амвонѣ символы власти и пр. По свидѣтельтельству имп. Іоанна Кантакузена , подтверждаемому Кодинымъ - въ его изложеніи обрядовъ двора греческаго , корнуемый государь предварительно составлялъ исповѣданіе своей вѣры, потомъ торжественно провозглашалъ его въ церкви, и за собственноручною подписью, передавалъ патріарху, а патріархъ передавалъ это рукописаніе сосудохранителю на сбереженіе въ церкви. У Кодина же находимъ и самый текстъ подобныхъ рукописаній: «Я (имярекъ) вѣрный во Христѣ Господѣ нашемъ, царь - императоръ Римскій, начерталъ сіе исповѣданіе собственною моею рукою. Вѣрую въ единаго Бога, Отца, Вседержителя, Творца неба и земли», и проч. (по Символу Никео-Цареградскому). «Принимаю, исповѣдую и утверждаю Апостольскія и Божественныя преданія, также постановленія и опредѣленія Вселенскихъ соборовъ, вмѣстѣ съ помѣстными. Признаю всѣ права и обычаи святѣйшей великой Церкви Божіей. Соглашаюсь на все, что правильно, канонически и неизмѣнно узаконили и опредѣлили по разнымъ мѣстамъ Святые Отцы наши. Обѣщаюсь пребыть постоянно неизмѣннымъ служителемъ (δοῦλος) и сыномъ Святой Церкви; ея заступникомъ и покровителемъ, милостивымъ и человѣколюбивымъ къ своимъ подданнымъ, сколько мнѣ позвляетъ это справедливость и приличіе... Буду поступать по правдѣ, и все, что отвергли и анаѳематствовали Святые Отцы, отвергаю и анаѳематствую, съ своей стороны, и я, отъ всей души и отъ всего сердца моего. Все сіе даю слово исполнять предъ Святою соборною Церковію. Мѣсяца N, дня и индикта N, года N. Вѣрный во Христѣ, Господѣ нашемъ, Императоръ Римскій N, подписалъ собственноручно и предаю Святѣйшему Господину моему и вселенскому Патріарху, Господину N, и священному съ нимъ Собору» .

Т акимъ образомъ, древне-іудейскій царскій обѣтъ предъ Богомъ и формальное обязательство предъ народомъ - въ имперіи Греческой смѣнились торжественнымъ исповѣданіемъ вѣры и клятвеннымъ обязательствомъ императоровъ предъ церковію и ея «освященнымъ соборомъ»; древне-іудейскій смѣшанный, т. е. церковно-политическій характеръ этого обычая въ мірѣ Христіанскомъ уступилъ мѣсто одному, собственно церковно-религіозному.

Н о внутренній смыслъ и значеніе этого обычая какъ въ царствѣ іудейскомъ, такъ и въ имперіи Греческой, остался одинъ и тотъ же, - смыслъ и значеніе торжественнаго, со стороны коронуемаго, удостовѣренія, въ лицѣ представителей церкви, всѣхъ вѣрныхъ сыновъ этой церкви, а въ лицѣ послѣднихъ - и всѣхъ вѣрноподданныхъ - въ истинѣ и чистотѣ своихъ вѣрованій и благонамѣренности своихъ будущихъ дѣйствій по отношенію къ церкви и государству. Своею внѣшнею обрядовою стороною обычай этотъ также напоминаетъ вышеизложенные обычаи царей іудейскихъ совершать свои обѣты предъ самымъ вѣнчаніемъ или мѵропомазаніемъ, совершать ихъ не только устно и письменно, совершать въ священныхъ мѣстахъ или народныхъ собраніяхъ , въ присутствіи и при непремѣнномъ участіи высшихъ служителей Божіихъ, и свои рукописанія передавать въ церковь на храненіе. Наконецъ, даже въ исключеніяхъ, какія допускались изъ этого общаго правила, исторія имперіи Греческой переноситъ нашу мысль ко временамъ царства Израильскаго. Именно, и здѣсь, подобно царю Давиду нѣкоторые изъ императоровъ сами «украшали» скоихъ будущихъ преемниковъ «знаками царской власти» и сами брали съ нихъ клятву въ вѣрѣ и вѣрности себѣ и церкви святой, предоставляя имъ въ тоже время запечатлѣвать акты о семъ, во всеобщее свѣдѣніе, своею подписью .

И зъ православной Греціи обычай этотъ перешелъ и въ царство Русское. Только въ началѣ, до объединенія земли русской, князья наши проявляли лишь робкое подраженіе царямъ греческимъ, почитая самое коронованіе и соединенные съ нимъ обычаи выше своего скромнаго княжескаго достоинства (въ таковомъ взглядѣ утверждали ихъ частію сами императоры греческіе). При вступленіи на престолъ они обыкновенно ограничивались только клятвою или присягою, которую, предъ Святителями, давали другъ другу или народу (смотря потому - отъ кого получили престолъ), а наслѣдственные изъ нихъ, конечно, и того не дѣлали, а по смерти предшественниковъ прямо вступали въ соборные храмы своихъ главныхъ городовъ и здѣсь «съ великою честію» садились на свои столы, т. е. получали благословеніе отъ мѣстныхъ архипастырей, при чемъ украшались иногда особою мантіею или «кочемъ» и богатоукрашенною шапкою или «клобукомъ» . Какъ на нѣкоторую связь съ царственными обѣтами греческихъ императоровъ, можно указать здѣсь развѣ на молитву, которую читалъ епископъ надъ садившимся на престолъ княземъ, и которая до сихъ поръ читается нашими первосвятителями надъ преклонившемъ главу нововѣнчаннымъ императоромъ . Во время ига Монгольскаго «воля ханская» или «пожалованіе царское», съ которымъ князья возвращались изъ орды, еще менѣе благопріятствовало развитію у насъ древне-греческой практики при коронованіи. Ибо въ это тяжелое время не сами князья, по закону или договору, садились на престолъ, а обыкновенно ханы, черезъ своихъ пословъ, сажали ихъ на княженіе , и церковь уже не отъ великихъ князей искала себѣ покровительства и защиты, а нерѣдко отъ хановъ пріобрѣтала охранныя грамоты, или такъ называемые - «ярлыки ханскіе». -

С верженіе ига Монгольскаго и свойство нашихъ князей, чрезъ Софію Палеологъ, съ императорами греческими - сразу открыли къ намъ входъ почти всѣмъ обычаямъ греческаго вѣнчанія и помазанія на царство, но опять - за исключеніемъ изложеннаго выше - клятвеннаго, предъ церковію, обязательства греческихъ императоровъ. Можетъ быть, эта послѣдняя частность упускалась вслѣдствіе несовершеннолѣтія первыхъ Боговѣнчанныхъ Великихъ Князей и Царей нашихъ (Дмитрія, внука Іоанна III, и въ первый разъ вѣнчаннаго - еще 3-хъ лѣтняго Іоанна Грознаго), ибо послѣдующіе чины вѣнчанія, по духу того времени, безъ всякихъ исправленій и дополненій, согласовались съ предшествовавшими чинопослѣдованіями. Можетъ быть также, - что обязательство необходимо подразумѣвалось при вѣнчаніи и потому какъ бы замѣнялось нововведеннымъ у насъ - заключитильнымъ поученіемъ святителя . А можетъ быть, наконецъ, оно казалось первымъ самодержцамъ нашимъ нѣкоторымъ напоминаніемъ до монгольскихъ «крестныхъ цѣлованій» и монгольскихъ предъ ханами обязательствъ, и потому съ недовѣріемъ отвергалось ими при коронованіи . Во всякомъ случаѣ, только съ вѣнчанія царя Ѳедора Алексѣевича мы видимъ, что патріархъ начинаетъ спрашивать приступающаго къ коронованію: «Како вѣруеши», и Государь начинаетъ отвѣчать: «Вѣра убо моя сія есть: Вѣрую во единаго Бога Отца, Вседержителя Творца небу и земли» и проч., но и то - безъ древне-греческихъ обѣтовъ покорности св. Церкви Божіей и «благоволительнаго попеченія о подданныхъ, въ правдѣ». Послѣднее дополненіе къ чину царскаго вѣнчанія сдѣлано уже съ принятіемъ нашими государями титула императоровъ, - когда повелители земли русской возвысились до послѣдней степени и когда всякая тѣнь зависимости царской власти отъ кого нибудь, кромѣ Бога, исчезла .

Т олько и тутъ, это дополненіе явилось не въ видѣ формальнаго, за собственноручною, какъ это было у древнихъ евреевъ и грековъ, подписью коронуемаго, съ произнесеніемъ словъ: «клянусь», или «соглашаюсь», «обѣщаюсь», и не въ соединеніи съ предварительнымъ исповѣданіемъ вѣры, а въ видѣ отдѣльнаго, «по облеченіи въ порфиру, по возложеніи на себя короны и по воспріятіи скипетра и державы, призыванія Царя царствующихъ, въ установленной для сего молитвѣ, съ колѣнопреклоненіемъ». Такимъ образомъ, этотъ древне-еврейскій обѣтъ Богу и народу и древне-греческое клятвенное обязательство предъ Церковью у насъ, въ концѣ концовъ, превратились въ торжественное, «въ слухъ вѣрныхъ подданныхъ», произнесеніе Сѵмвола Православно-Каѳолической вѣры, и въ таковую же молитву Царя къ Царю царствующихъ о ниспосланіи небесной помощи къ благоустроенію всего на пользу народа и на славу Божію. Однако, если мы обратимъ вниманіе на обстоятельства и самую форму произнесенія - какъ этого вѣроисповѣданія такъ и этой молитвы, особенно на заключительныя слова этой молитвы, если, при томъ, посмотримъ на присоединенную, въ соотвѣтствіе этой молитвѣ, благодарственную и умилостивительную, съ колѣно-преклоненіемъ же, молитву самихъ вѣрноподданныхъ, то не можемъ не усмотрѣть въ совокупности всѣхъ этихъ молитвословій ясныхъ слѣдовъ, съ одной стороны, древнихъ «завѣтовъ» и обѣтовъ царей израильскихъ, а съ другой менѣе древнихъ, но болѣе опредѣленныхъ-клятвенныхъ обязательствъ царей греческихъ .

В отъ это вѣроисповѣданіе и эти двѣ молитвы, какъ онѣ совершены были при вѣнчаніи въ Бозѣ почившаго Государя Императора Александра Николаевича.

П о окончаніи пѣнія псалма, во время котораго Ихъ Величества, Государь Императоръ и Государыня Императрица, вступили во Св. Успенскій храмъ, митрополитъ Московскій, взошедъ на амвонъ трона къ Его Императорскому Величеству, сказалъ Его Величеству слѣдующую рѣчь: «Благочестивѣйшій Великій Государь нашъ, Императоръ и Самодержецъ Всероссійскій! понеже благоволеніемъ Божіимъ и дѣйствіемъ Святаго и всеосвящающаго Духа и Вашимъ изволеніемъ имѣетъ нынѣ въ семъ первопрестольномъ храмѣ совершиться Императорское Вашего Величества коронованіе и отъ Святаго Мѵра помазаніе: того ради, по обычаю древнихъ христіанскихъ Монарховъ и Боговѣнчанныхъ Вашихъ предковъ, да соблаговолитъ Величество Ваше въ слухъ вѣрныхъ подданныхъ Вашихъ исповѣдать Православно-Каѳолическую Вѣру, «како вѣруеши »? - И сіе сказавъ, поднесъ предъ лице Его Величества разгнутую книгу , изъ которой Его Величество велегласно прочитать изволилъ Святый Символъ православныя вѣры : «Вѣрую во Единаго Бога Отца, Вседержителя и проч.» - По прочтеніи Сѵмвола, тотъ же митрополитъ къ Его Величеству возгласилъ: «Благодать Пресвятаго Духа да будетъ съ тобою, аминь». А прочіе архіереи тоже произнесли тайно. - Митрополитъ сошелъ съ амвона трона, и протодіаконъ возгласилъ: «Благослови, Владыко». - Архіерей: «Благословенно царство» и пр. (Началось Священнодѣйствіе коронованія).

П о совершеніи коронованія, по пропѣтіи многолѣтія и по окончаніи звона и пальбы, Государь Императоръ, вставъ съ престола и отдавъ скипертъ и державу тѣмъ особамъ, которыми оные въ процессіи несены были, соизволилъ прочесть, съ колѣнопреклоненіемъ, по книгѣ, поданной митрополитомъ , слѣдующую къ Богу молитву : «Господи Боже отцевъ и Царю царствующихъ, сотворивый вся словомъ Твоимъ и премудростію Твоею устроивый человѣка, да управляетъ міръ въ преподобіи и правдѣ! Ты избралъ мя еси Царя и Судію людемъ Твоимъ. Исповѣдую неизслѣдимое Твое о мнѣ смотрѣніе, и благодаря величеству Твоему покланяюся. Ты же, Владыко и Господи Мой, настави Мя въ дѣлѣ, на неже послалъ Мя еси, вразуми и управи Мя въ великомъ служеніи семъ. Да будетъ со Мною присѣдящая престолу Твоему премудрость. Посли ю съ небесъ святыхъ Твоихъ, да разумѣю, что есть угодно предъ очима Твоима, и что есть право въ заповѣдѣхъ Твоихъ. Буди сердце мое въ руку Твоею, еже вся устроиши къ пользѣ врученныхъ Мнѣ людей и къ славѣ Твоей, яко да и въ день суда Твоего непостыдно воздамъ Тебѣ слово: милостію и щедротами единороднаго Сына Твоего, съ Нимъ же благословенъ еси съ Пресвятымъ и благимъ и животворящимъ Твоимъ Духомъ, во вѣки, аминь».

П о прочтеніи же Его Императорскимъ Величествомъ этой молитвы, митрополитъ возгласилъ: «Миръ всѣмъ». Ликъ: «И духови твоему». Протодіаконъ: «Паки и паки, преклонше колѣна, Господу помолимся». И всѣ предстоявшіе, кромѣ Его Величества, преклонили колѣна , а митрополитъ Московскій, стоя также на колѣнахъ, прочелъ, отъ лица всего народа , слѣдующую молитву: «Боже великій и дивный, неисповѣдимою благостію и богатымъ промысломъ, управляя всяческая, Его же премудрыми, но неиспытанными судьбами, разнообразные предѣлы жизнь и сожительство человѣческое пріемлетъ, благодарнѣ исповѣдуемъ: яко не по беззаконіямъ нашимъ сотворилъ еси намъ, ниже по грѣхомъ нашимъ воздалъ еси намъ. Согрѣшихомъ, Господи, и беззаконовахомъ, и крайняго Твоего отвращенія достойны сотворихомся. Ты же, о неисчетная Благостыня, милостивый и долготерпѣливый, и каяйся о злобахъ человѣческихъ, Владыко, наказавъ насъ краткимъ бывшія печали посѣщеніемъ, се изобильно исполнилъ еси радости и веселія сердца наша, оправдавъ надъ нами царствовати возлюбленнаго Тобою Раба Твоего, Благочестивѣйшаго Самодержавнѣйшаго Великаго Государя нашего Императора Александра Николаевича всея Россіи: умудри убо и настави Его непоползновенно проходити великое сіе къ Тебѣ служеніе, даруй Ему разумъ и премудрость, во еже судити людемъ Твоимъ въ правду, и Твое сіе достояніе въ тишинѣ и безъ печали сохранити, покажи Его врагомъ побѣдительна, злодѣемъ страшна, добрымъ милостива и благонадежна, согрѣй сердце Его къ призрѣнію нищихъ, ко пріятію странныхъ, къ заступленію напаствуемыхъ. Подчиненныя же ему правительства управляя на путь истины и правды и отъ лицепріятія и мздоимства отражая, и вся отъ Тебѣ державѣ его врученныя люди въ нелицемѣрной содержа вѣрности , сотвори его Отца о чадахъ веселящагося и да удивиши милости Твоя на насъ. Умножи дни живота Его въ нерушимомъ здравіи и непремѣняемомъ благополучіи, даруй же во дни его и всѣмъ намъ миръ, безмолвіе и благопоспѣшество, благораствореніе воздуха, земли плодоносія, и вся къ временной и вѣчной жизни потребная. О премилосердый Господи нашъ, Боже щедротъ и Отче всякія утѣхи, не отврати лица Твоего отъ насъ и не посрами насъ отъ чаянія нашего, уповающе на Тя, молимся Тебѣ, и молящеся на щедроты Твоя уповаемъ: Ты бо единъ вѣси, еже требуемъ, и прежде прошенія подаеши, и дарованія утверждаеши, и всякое даяніе благо, и всякъ даръ совершенъ свыше есть сходяй отъ Тебе Отца свѣтовъ. Тебѣ слава и держава со единороднымъ Твоимъ Сыномъ, и Всесвятымъ и благимъ и животворящимъ Твоимъ Духомъ, нынѣ и присно и во вѣки вѣковъ». Ликъ «Аминь». Послѣ молитвы, митрополитъ произнесъ краткую привѣтственную Его ВЕЛИЧЕСТВУ рѣчь ; по окончаніи же оной, возгласилъ: «Слава Тебѣ благодателю нашему во вѣки вѣковъ». И пѣвчіе пропѣли: «Тебе Бога хвалимъ», и былъ колокольный звонъ.

З а симъ началась Божественная литургія.

П одчеркнутыя мѣста и взаимное сопоставленіе изложеннаго вѣроисповѣданія и молитвъ не оставляютъ ни малѣйшаго сомнѣнія - какъ въ ихъ происхожденіи отъ древне-греческихъ и древне-еврейскихъ царскихъ обѣтовъ и обязательствъ, такъ и въ ихъ удостовѣрительномъ , церковно-государственномъ характерѣ.

Если описание торжественной коронации императора передано словами официальной прессы, то события ходынской трагедии даны че­рез художественное изображение, частично через восприятие главной героини. Почему Васильев из­бирает именно такой путь представления в романе одного из главных исторических событий конца XIX века?

Через художественное изображение трагедии и через призму восприятия ее глазами главной героини автору удалось передать то, что невозможно отразить в официальных документах, какими бы подробными они ни были. В этом описа­нии отражена психология никем не уп­равляемой толпы, жаждущей даровых по­дарков в честь торжества. На смену при­ходит инстинкт самосохранения. Картина передана динамично, полна трагизма, в ней показано, как перестает существовать личная воля и как она переходит в волю толпы, подчиняющей себе каждого, кто попал в водоворот ее хаотического движе­ния. И, что еще важно, в этой картине, нарисованной глазами героини и волную­щегося за нее автора, отчетливо видно полное бездействие властей, не преду­смотревших такого развития событий и не принявших меры по защите людей в слу­чае каких-либо беспорядков. Равнодушие к тому, как пройдет народное гуляние, резко контрастирует с высоким пафосом церковной коронации монарха и его тор­жественным обетом.

Почему события, которые произошли в тече­ние 15-20 минут, описаны автором столь подроб­но, что воспринимаются читателем как длящиеся бесконечно? Какие средства использует писатель, чтобы добиться такого эффекта восприятия вре­мени?

Эффект длительности времени достига­ется за счет многочисленных деталей, обеспечивающих подробность в описании движения толпы. Вот испугавшись ее на­пора, врассыпную бросились полицей­ские, спасая свои жизни и дав команду буфетчикам выдавать подарки. Вот подар­ки бросают в толпу, которая продолжает двигаться вперед и наседать. Движение Нади и Фенички, описываемое автором, показывает судьбу отдельной личности, находящейся в толпе, целиком зависимой от нее, зажатой ей и не имеющей возмож­ности выбраться. Страшную метафору ис­пользует автор — бегущая толпа в вос­приятии Нади оказывается даже не стадом, а единым зверем, косматым и беспощад­ным, растерявшим облик человеческий.

И вспоминается по контрасту торжествен­ное: «…по образу и подобию Божьему…» «Не было ни образа, ни подобия, уже за­чалось иное создание по иному образу и по иному подобию». Размышления также со­здают замедление в восприятии времени.

Автор с ужасом наблюдает движение толпы. Она воспринимается им как Жи­вое Безголовое Чудовище, клеточкой ко­торого стал каждый человек. Толпа охва­чена единой волей самоуничтожения. Мыслящее начало полностью отступило и подчинилось движению, остановка же оз­начала чью-то мучительную смерть. При­шедшая на Ходынское поле журналистка Надя, оказавшись втянутой в круговорот движения толпы, бежала вместе со всеми, надеясь на спасение. Она пришла в дикое отчаяние, увидев мертвую женщину. Ощу­щение ужаса и приближающейся смерти охватило ее. Страх был столь огромен, что она не чувствовала боли. Это был ужас сна детства, внезапного падения в пропасть. И вместе с тем инстинкт самосохранения присутствовал. Она ползла по телам уми­рающих людей, пока не втиснулась в уз­кую щель под полом балагана, где на нее обрушилась кромешная тьма.

Психология толпы весьма специфична. Даже чувствуя опасность, она не может образумиться и мчится в ту сторону, где буфетчики метали в ее сторону подарки. Усиливалось желание ухватить «завет­ный царский дар». Невольно вспоминает­ся рассуждение о толпе Беневоленского, увидевшего в ней почву для роста жесто­кости, агрессивности, склонности к наси­лию и кровопролитию.

Какие символы мы встречаем в описании ходынской трагедии, в чем, по-вашему, их исто­рический и художественный смысл?

Наиболее яркие символы, характери­зующие толпу во время ходынской траге­дии — косматый Зверь и Живое Безго­ловое Чудовище. Символический смысл приобретают качели, балаганы и эстрады, приготовленные для массового народного гуляния, но ставшие местом смерти мно­гих людей, пришедших на предложенные властями развлечения. В художественном отношении эти символы усиливают впе­чатление нарисованной картины народно­го бедствия, их исторический смысл со­стоит в предупреждении властям и наро­дам о той опасности, которая может возникнуть в движении толпы, одержи­мой чем угодно: радостью, желанием даров, злобой, ненавистью, чувством мще­ния. Хотя Васильев рисует подлинные исторические события, основанные на ме­муарах, документах и т. д., толпа здесь выступает тоже в качестве символа обще­ственных кризисов.

Печатано в Санктпетербурхе при Сенате, 1724 году, Сентября 5 дня. А в Москве против тогож Генваря в 30 день, 1725 году. , = 80 стр. Титульный лист встречается в двух вариантах. В одном слова «году» и «дня» начинаются с прописных букв, а в другом - со строчных. Наш вариант - второй. В цельнокожаном переплёте середины XVIII века. На корешке - золототиснёный растительный орнамент. В верхней части - тиснённое золотом название: «О коронации». Форзацы: бумага «павлиний хвост». Тройной краплёный обрез. Формат: 16,5х9,5 см. Первый в России «коронационный сборник». Чрезвычайная редкость!

Библиография :

1. Сопиков В.С. Опыт российской библиографии. Редакция, примечания, дополнения и указатель В.Н. Рогожина. Т.1-2, Ч.1-5, Спб., издание А.С. Суворина, 1904-1906, №7603.
2. Сводный каталог русской книги XVIII века. 1725-1800, т. II, №4945.
3. Битовт Ю. Редкие русские книги и летучие издания 18-го века. Москва, 1905, №411 - Большая редкость!
4. Антикварная книжная торговля Соловьева Н.В. Каталог №105, Спб., 1910, «Редкие книги», Livres Rares, №182 - 50 рублей! Первое издание (26 стр.). Большая редкость!
5. Пекарский П. Наука и литература в России при Петре Великом. Спб., 1862, т.II, №581 - здесь же описано и наше 2-е издание! (В 1756 году этой книги хранилось в московской синодальной типографии 104 экземпляра, каждый был оценен по 23 копейки!).

Идет третье десятилетие XVIII века. Петру Алексеевичу исполнилось 50 лет. Он понимает, что скоро его не будет. Кому же передать дела? Сына Алексея нет - казнен в 1718 г., маленький Петр Петрович, сын от Екатерины, - умер в 1719 г., второй Петр Петрович - только родился в 1719 г., и Император решает изменить указ о престолонаследовании - теперь он сам может выбрать и назначить себе преемника. Наступает 1725 г. Суетливая жизнь идет своим чередом до конца января, когда, наконец, приходится прибегнуть к врачам, которых Петр до того времени не хотел видеть. Но время оказывается упущено и болезнь - неизлечима. 16 января Петр начал чувствовать предсмертные муки, кричал от рези; 22 января воздвигают алтарь возле комнаты больного и причащают его, 26-го «для здравия» выпускают из тюрем колодников. Екатерина то рыдала, то вздыхала, то падала в обморок, но не отходила от постели Петра и не шла спать, как только по его приказанию. Кажется при смерти он помирился с виновною супругою. Все во дворце ждут, надеются. Каждый - на свое. Новый приступ болей. Крики больного слышны на улице. По преданию, Петр требует аспидную доску. Пишет: «Отдайте все...» - дальше рука бессильно царапает каракули. Зовет старшую дочь, но Анна приходит слишком поздно - язык уже не повинуется ему. Над ним начинают читать причастную молитву. Присутствующие прощаются со своим Императором. Он уже больше ничего не может сказать. Еще 15 часов мучений, умирающий стонал, беспрестанно дергал правую свою руку, левая была уже в параличе. Несколько раз он силился перекреститься, но не смог. Троицкий архимандрит предложил причаститься еще раз. Главный «Антихрист» империи в знак согласия поднял руку. Петр казался в памяти до четвертого часа ночи, затем перестал стонать, дыхание остановилось и - в 6 часов утра 28 января Петр умер на руках Екатерины. Отдайте все... Но кому? Его наследник, второй Петр Петрович, умер в 1723 г. Чье же имя мог написать умирающий? В семье его всего несколько человек. Так кому? Внуку - царевичу Петру, сыну казненного царевича Алексея? Мало вероятно, так как за его спиной бабка - первая жена Петра I, Евдокия Лопухина, и другие противники его реформ. Естественно, он этого допустить не мог. Значит, имени внука быть не могло. Может быть, имя второй жены, Екатерины, которую он в 1724 году торжественно короновал в Москве императорской короной? Но он знает, что жена безграмотная женщина и не обладает данными, необходимыми для продолжения его дела. Кроме того, не прошло и трех месяцев с того дня, как Император послал ей отрубленную голову ее фаворита - камергера Виллима Монса. Да и коронация Екатерины только преследовала цель закрепить права их незаконнорожденных дочерей. Таким образом, имени Екатерины там тоже быть не могло. Есть еще дочери от брака с Екатериной. Старшая - Анна, любимая, но она вышла замуж за герцога Голштинского и торжественно за себя и за своих потомков письменно отказалась от всяких прав на русский престол. Вторая дочь - Елизавета. Очень красива, легкомысленна, умеет хорошо одеваться, тратить деньги, любит балы, танцы, заниматься амурными делами. Но она меньше всего думает о государственных делах. Очевидно, и ее имени на доске не могло быть. Остаются еще дочери его умершего брата царя Иоанна V: Екатерина - замужем за герцогом Мекленбург-Шверинским, но у нее нет сыновей, Анна - вдовая и бездетная герцогиня Курляндская, Прасковья? Но мало вероятно, чтобы Петр написал одно из этих имен на доске. Сподвижники? Однако, давая им княжеские и графские титулы, он никогда не ставил их в один ряд с собой, ведь его отец - «помазанник божий», а их? И назвать кого-то из них преемником император не мог. Похоже, что выбора у него просто не было и перо не случайно выпало из хладеющих пальцев. Историк Н.М. Молева в статье «Звали его Федосом» приводит версию о существовавшем, но якобы уничтоженном Петром I завещании и недописанном на аспидной доске тексте. Она пишет: «Как доказать, что завещания (в момент смерти Петра I уже) действительно не существовало и его (по сообщению секретаря Петра I Макарова) уничтожил сам Петр I? Где доказательства, что Петру не хватило сил дописать начатое на аспидной доске, - так ли трудно с нее стереть лишнее?», и далее: «... почему ни словом не обмолвился Федос, не просто духовник, а доверенное лицо царя? С ним советовался Петр по делу Евдокии Лопухиной... и другим семейным и государственным делам... И так-таки никаких подробностей о последней воле Петра». Что же явилось причиной смерти Петра I? Анализируя обстановку, сложившуюся во дворце в последний год жизни Петра Великого, Н. Молева выдвигает версию о возможности смерти царя от данного ему яда. Скоропостижной смерти могли желать как А.Д. Меншиков, опасавшийся суда, опалы, а возможно, и казни за казнокрадство, так и Императрица Екатерина Алексеевна, потерявшая накануне расположение мужа после огласки ее связи с Виллимом Монсом. Однако еще в 1901 г. профессор-медик П.И. Ковалевский в книге «Петр Великий и его гений» утверждал, что «царь сильно страдал странгурией», послужившей причиной его смерти. Предположение об урологическом происхождении болезни обосновывается также и свидетельствами современников, в. том числе и иностранных дипломатов. Профессор Л.Л. Хунданов тоже считает доказанным, что Петр I страдал стриктурой уретры, но непосредственной причиной смерти, по его мнению, могло быть и неумышленное отравление, так как в XVIII веке врачами широко применялись препараты,

Происхождение Екатерины до сих пор является предметом споров историков. Наиболее вероятным, по-видимому, можно считать, что она была дочерью лифляндского крестьянина Самуила Сковорощенко (впоследствии фамилия эта была изменена на Скавронский) по имени Марта. Год рождения ее скорее всего не установлен. Потеряв в детстве родителей, была взята служанкой в дом супер-интенданта Мариенбург, окружного пастора Глюка, у которого и выросла без всякого образования, до конца жизни оставаясь неграмотной; 18 лет вышла замуж за шведского драгуна Иоганна Рабе, но скоро овдовела. Во время Северной войны, когда русские войска взяли Мариенбург, Марта обратила на себя внимание фельдмаршала Шереметева, который увез ее с собой в Россию. Здесь она понравилась Меншикову, и гр. Шереметев был принужден уступить ее всесильному вельможе. В 1703 или 1704 г. у Меншикова увидел ее Петр, и в тот же день она перешла к нему и, приняв православие с именем Екатерины, с этих пор сделалась ближайшим другом Царя и неразлучной его спутницей, его «походной женой-солдаткой», по выражению Ключевского. Петр обвенчался с Екатериной и узаконил рожденных ею до брака своих дочерей Елизавету (род. в 1708 г.) и Анну (род. в 1709 г.)]. Вполне вероятно, что в последние годы жизни Пётр, много думавший о будущем своих великий начинаний, но не решавшийся официально назначить себе преемника, смотрел на супругу как на возможную наследницу российского трона. Во всяком случае, позднее, объявляя о восшествии Екатерины I на престол, Сенат и Синод, для придания легитимности её воцарению, интерпретировали коронацию как фактическое завещание покойного Императора. В «Описании» отражены все наиболее значительные действа коронационного сценария, разработанного Петром I вместе с новгородским архиепископом Феодосием: торжественное шествие из Императорского дворца в Успенский собор, венчание на царство, посещение императрской фамилией великокняжеских усыпальниц в соборе Михаила Архангела и в Вознесенском женском монастыре, праздничный обед в Грановитой палате, угощение народа на Ивановской площади, приём Екатериной депутаций от разных сословий и в завершение - многолюдный «фестен» с «преизрядным» фейерверком на Царицыном лугу. Хотя главным распорядителем, или, как тогда говорили, верховным маршалом, коронационных торжеств был назначен действительный тайный советник П.А. Толстой, предок писателя Л.Н. Толстого, руководил всеми церемониями, в том числе и церковным венчанием на царство, сам Пётр. В «Описании» приводятся слова, с которыми он обратился к иерархам церкви перед началом церемонии в Успенском соборе: «Понеже всем известно есть, как прежде объявили мы манифестом о намерении своём для коронования любезнейшей нашей супруги, которое ныне извольте по чину церковному совершить». В нарушение традиционного порядка ведения службы, Император самолично возложил корону на голову Екатерины и накинул на её плечи горностаевую мантию. Неизвестный автор коронационной хроники подробно описывает внутренний вид Кремля с воздвигнутыми для коронации сооружениями, праздничное убранство Успенского собора. Здесь упомянуты и богатые ковры на полу, и балдахин из кармазинного бархата с вышитым золотом российским гербом, и тронное возвышение с двумя креслами для императора и императрицы, и стол, покрытый золотой парчой, на котором находились императорские регалии - корона, скипетр, держава, «короновательная» мантия. Подробно говорится об украшенных золотыми шпалерами и коврами местах для царевен и герцога Голштинского - жениха дочери Петра и Екатерины Анны Петровны. Обращая внимание на «дивной работы» огромное паникадило из литого серебра, автор прибавляет, что оно «весьма за наидивнейшее во всей Европе почтено быть может». Главная часть книги - детальное воспроизведение церковной службы, включающее даже тексты двух молитв, прочитанных архиереями перед облачением Императрицы в корону и мантию. Характерной особенностью хроники является подробное описание костюмов всех участников церемоний, начиная с императорской четы и заканчивая гайдуками и скороходами. В самые причудливые наряды, как явствует из текста, были облачены шесть арапов, сопровождавших Екатерину в Вознесенский монастырь: «На них кафтаны и штаны чёрного бархата с позументом золотным, сверх того кафтана юпка из двух тафт, из красной пунцовой, да из белой как из лент сшита; по кафтану вкруг шеи и рукавов и по юпке пояс из перья красного и белого; шапки у них из красного бархату, околыш из кисеи, а над тем околышем вкруг всей шапки перьяж красного и белого цвету, а напереди плюмажи белые, наверху кисти золотые; у них же арапов ошейники серебряные, спереди вензель под короною императорскою». В подобное платье могли наряжать в детстве прадеда А.С. Пушкина А.П. Ганнибала, привезенного в начале 1700-х годов из Турции в подарок Петру I. Прибытие Ганнибала в Россию состоялось не без участия тогдашнего русского посла в Турции П.А. Толстого. В 1724 году Ганнибал уже служил инженер-поручиком бомбардирной роты Преображенского полка и, возможно, в день коронации вместе с другими преображенцами находился на Ивановской площади. В соответствии с духом петровской эпохи, стремившейся европеизировать всё, в том числе и речевую культуру, «Описание» характеризуется нарочитым употреблением иностранных слов, заимствованных, главным образом, из французского языка. Императрица, находясь в храме, не молится, а «оправляет девоцию», верховный маршал Толстой призывает почетных гостей после совершения обряда венчания на царство не идти к храму Михаила Архангела, а «дефилировать» к нему; на Царцыном лугу устраивается не пир и не праздник, а «фестен». Говоря о приведении в надлежащий вид Императорского дворца и других построек в Кремле, автор уточняет, что Кремль пришёл в ветхость, потому что «больше 20 лет Их Императорские Величества в оном не резидовали». Познакомившись с текстом «Описания», можно заключить, что его подготовил человек, хорошо знавший коронационный сценарий, сведущий во всех тонкостях церковной службы, разбиравшийся в том, чем католический «закон» отличается от православного, и, кроме того, имевший вкус к детальному бытописанию. Возможно, автором книги был сам верховный маршал П.А. Толстой, возведённый Екатериной по случаю коронации в графское достоинство. Сохранившийся дневник Толстого, который он вёл в 1697-1698 годах во время обучения морскому делу в Италии, обнаруживает то же тщательное описание итальянских церквей и монастырей. Оставляя вопрос об авторстве книги открытым, нельзя не подчеркнуть, что «Описание» - первый в России коронационный сборник, положивший начало почти двухвековой традиции подобных изданий. А что же было дальше? Когда Петр умер, кроме Екатерины и ее дочерей, у него оставались разведенная жена Евдокия и дети убиенного им Царевича Алексея, Петр и Наталья; живы были также дочери его брата Иоанна, Екатерина, Анна и Прасковья. Незадолго до смерти Петр попросил бумаги и написал только: отдайте все; потом он велел позвать дочь свою Анну Петровну, чтобы она писала под его диктовку; но когда она подошла к нему, он уже не мог говорить. В ночь с 27 на 28 во дворце собрались сановники, князья Репнин, Голицын, Долгорукий стояли за право внука, т. е. за сына царевича Алексея; Меншиков, Толстой - за Екатерину; их сторону взяли Бутурлин и Апраксин. Сторону Екатерины держали и влиятельные члены синода, Феодосий Псковский и Феофан Новгородский. Перед рассветом в углу залы оказались офицеры гвардейских полков, сторонники Екатерины. Барабанный бой обоих полков гвардии, собравшихся вокруг дворца, заставил прекратить спор. Екатерина признана была Императрицей, в силу двух актов 1722 и 1724 гг. В 1722 г. издан был закон («Правда воли монаршей»), по которому назначение наследника зависело от воли императора; в 1724 г. Екатерина, как сказано в совокупном манифесте сената и синода, удостоена была короной и помазанием за ее «к Российскому государству мужественные труды». В 1726 г. Екатерина повелела перепечатать «Правду воли монаршей». Поводом к перепечатке послужило то обстоятельство, что появились подметные письма, оспаривавшие ее права. (Полное Собрание Законов, т. VII, № 4870). Не имея ни опытности в делах, ни образования, Екатерина неминуемо должна была руководиться советами человека, интересы которого связаны были с ее интересами - советами князя А.Д. Меншикова. То и дело ходили толки о заговорах, с целью возвести на престол сына царевича Алексея; говорили, что украинская армия, состоявшая под предводительством князя Михаила Голицына, уже готова к возмущению. Немало опасений возбуждали и раздоры среди птенцов гнезда Петрова, угрожавшие переходом некоторых из них на сторону врагов Екатерины У сына царевича Алексея было много приверженцев среди знати и среди провинциального духовенства. В Аранском монастыре, Нижегородской губернии, арх. Исаия поминал сына царевича Алексея благоверным Государем, а не благоверным Великим Князем, говоря, что готов казнь принять, а иначе поминать не станет. Тогда решено было объявить Великого Князя Петра Алексеевича наследником престола. Стали искать пути к тесному сближению будущего Императора с семейством Екатерины. Остерман составил проект - женить Петра Алексеевича на его тетке Елизавете Петровне, не обращая внимания ни на церковные уставы, ни на разницу лет. Австрийский двор, чтобы привлечь на свою сторону Меншикова, предложил другой выход из затруднительного положения - помолвить за Великого Князя дочь Меншикова. Говорили, что этот план сочинил датский дипломат Вестфален. Екатерина должна была согласиться, чтобы не поставить Меншикова в ряды своих врагов. Против такого чрезмерного возвышения Меншикова стали говорить многие, между прочим - его прежние единомышленники, графы Толстой и Дивьер. Оба они дорого поплатились за смелые разговоры: Толстой сослан был в Соловецкий монастырь, а Дивьер - в Сибирь. Выдав старшую дочь свою Анну за герцога Голштинского (21 мая 1725 г.), Екатерина спешила обеспечить и Елизавету, обручивши ее с князем Любским. Когда требование Екатерины, чтобы датский король возвратил Шлезвиг герцогу Голштинскому, было отклонено, Екатерина, в 1726 г., присоединилась к Венскому союзу, во главе которого стоял Император Карл VI, домогавшийся от всей Европы признания его Прагматической санкции. К Карлу VI примыкали король испанский, домогавшийся от Англии возвращения Гибралтара, и король прусский Фридрих-Вильгельм I. Против этого союза стояла вся остальная Европа. Император и король прусский обещали поддерживать права герцога Голштинского. Английский флот, вместе с датским, появился в Балтийском море и принял угрожающее положение. Члены Венского союза усиленно вооружались, и только смерть Екатерины отвратила войну. Меншиков, пользуясь влиянием своим на Екатерину, старался получить герцогскую корону Курляндии и с этой целью помешал браку Анны Иоанновны с Морицем Саксонским. Курляндской короны не получили ни Меншиков, ни Мориц, но с этого времени Россия стала распоряжаться этой короной. При Петре Великом голос России в дипломатических сношениях получил столь прочное значение, что его не могли умалить политические ошибки его преемников. Персия и Турция подтвердила уступки, сделанные при Петре на Кавказе. Россия приобрела Ширванскую область. Во внутренних делах правительство слепо следовало по пути, указанному Петром Великим, во всем, что было доступно пониманию людей, руководивших делами; но многое и весьма важное их пониманию было недоступно, и потому в общий ход дел внесена была большая путаница. Петр Великий очень дорожил Сенатом, всячески возбуждая его самодеятельность. В 1726 г. учрежден был Верховный тайный совет, причем было объявлено, что его не должно считать особой коллегией; но он не только превратился в особую коллегию, но и подчинил себе Сенат. В 1727 г. испорчено было другое дело Петра - уничтожены были зачатки городского самоуправления, вся власть снова передана воеводам и губернаторам, которым подчинены и городские магистраты. Согласно предначертаниям Петра: 1) отправлена была морская экспедиция капитана Беринга, для решения вопроса, соединяется ли Азия с Северной Америкой перешейком или разделяется проливом, 2) открыта, в 1726 г., Академия Наук, план которой обнародован был Петром еще в 1724 г.; 3) в силу прямых указаний, найденных в бумагах преобразователя, решено продолжать составление Уложения; 4) издано подробное объяснение закона о наследстве в недвижимых имуществах; 5) запрещено постригать в монахи без синодского указа. Установлен орден Александра Невского; повелено было из коллегий и канцелярий доставлять в типографию сведения о всех «знатных делах, подлежащих к ведению народному»; а Шафирову, возвращенному из ссылки, поручено было написать историю Петра Великого. Вот такой резонанс получила коронация Екатерины I.

Ещё в ноябре 1723 года Пётр издал манифест, в котором для объяснения причин, побудивших его венчать на царство Екатерину, указывал на её заслуги и ссылался на примеры византийских императоров и государей Западной Европы, также уже венчавших своих супруг. Вслед за изданием манифеста стали приготавливать для царского помещения покои в Кремле, где 20 лет никто не жил. Однако болезнь императора заставила отложить коронование до весны.

Из Петербурга, под конвоем 12 гренадёров под командой офицера, была привезена новая императорская корона, украшенная жемчугом, драгоценными каменьями, числом 2564, и огромным рубином, над которым высился бриллиантовый крест.

Корона Екатерины была первой в России короной европейского образца.

Корона Екатерины

Успенский собор был отделан заново; пол был устлан золотыми коврами, в паникадила вставлены золочёные свечи. Посреди храма на большом возвышении с 12 ступенями, поставлены были два престола древней работы, украшенные дорогими каменьями: один для государя, а другой для государыни. Над престолами возвышался балдахин, роскошно убранный золотом с чёрным вышитым орлом. Вправо от возвышения были устроены места для царевен и герцогинь Мекленбургской и Курляндской и для герцога Голштинского.

Церемония тонко сочетала в себе древние традиции коронаций московских царей и ряд нововведений.

Торжественное шествие в собор, при звоне колоколов и музыке всех полков, расположенных на площади, открывал отряд лейб-гвардии. Затем шли 12 пажей царицы, 4 денщика царя, церемониймейстер Шувалов с депутатами от провинций и генералитетом, государственный маршал Толстой с серебряным жезлом и в сопровождении двух герольдов. Далее несли порфиру императрицы, державу, скипетр и корону, которую нёс граф Брюс. Порфира Екатерины была сделана из золотой парчи, усеянной двуглавыми орлами и подбитой горностаем.

Шествие в Успенский собор во время коронации 1724 года

За регалиями шёл государь в кафтане небесно-голубого цвета, собственноручно вышитом императрицей серебром, в красивых шёлковых чулках и в шляпе с белым пером. За ним следовала императрица в богатейшем платье и в головном уборе, украшенном жемчугом и драгоценными каменьями. Шлейф её несли 5 статс-дам. Герцог Голштинский вёл государыню под руку. Далее следовали статс-дамы и придворные кавалеры. Шествие замыкал другой отряд лейб-гвардии.

Наряды, в которых Пётр и Екатерина были 7 мая 1724 года

На паперти собора государя и государыню встретило высшее духовенство. В соборе император, взяв супругу под руку, возвёл её на трон. С трона их величества милостиво поклонились всем присутствовавшим. Император отдал шляпу князю Меньшикову и подал знак императрице сесть на приготовленное для неё место, но она, по словам современника, не хотела сделать этого до тех пор, пока не сел сам император.

Началось священнодействие. Когда императрица произносила «Символ веры», а архиерей потом прочитал молитву «Господи Боже наш, Царю царствующих», императору поднесли мантию, и он при помощи ассистентов возложил её на императрицу.

Далее сам император, а не высшее духовное лицо, как ранее, возложил на свою супругу корону (которую ему подали архиепископы Феодосий и Феофан) и вручил ей в руки державу. Затем он сам подвёл императрицу к Царским вратам для священного миропомазания.

Когда на государыню возлагалась корона, а затем при миропомазании и приобщении, каждый раз по сигнальному выстрелу из пушки, стоявшей у двери собора, делали залп из всех орудий, находившихся в городе, и гремели выстрелы полков, расположенных на площади.

Коронование Екатерины Петром I (медаль)

Из собора государь вернулся во дворец, а нововенчанная императрица направилась в Архангельский собор. Князь Меньшиков бросал в это время народу золотые и серебряные жетоны. По окончании молебствия в Архангельском соборе императрица в парадной карете направилась в Вознесенский монастырь, откуда возвратилась во дворец. Возле кареты верхом ехали генерал Ласси и два герольда и бросали в народ золотые и серебряные медали.

В этот же день происходил царский обед в Грановитой палате. Государь и государыня сидели под балдахином на правой стороне залы против дверей. Посуда и весь прибор за царским столом были из чистого золота. После первой перемены блюд князь Меньшиков раздал всем присутствовавшим большие золотые медали.

Карета Екатерины во время коронации

Народу был отдан большой жареный бык, стоявший пред дворцом среди площади на высоком помосте (ритуал, восходящий к обычаям Вавилона). По бокам помоста устроены были два фонтана, бившие белым и красным вином. Обед продолжался около двух часов. Вечером весь город был иллюминирован.

На другой день государыня принимала поздравления.

10 мая был народный обед, а вечером был произведён великолепный фейерверк.